Крякаш -предатель.

[Arleg]

В последние выходные августа, возле охотничьего костра, когда над тобою, вместо смога, висят жирные как сливы звезды, происходит таинство, ради которого сотни мужчин устремляются за многие километры, повинуясь древнему инстинкту единения с природой.

Август. Еще лето, но Орион в середине прохладных ночей уже по пояс из-за горизонта, - выглядывает и приветствует именем грядущей зимы.
Ворох запасенных на ночь дров будто движется в нервном свете костра, на котором булькает незамысловатое, но такое долгожданное охотничье варево. Вместе с мучителями-комарами, ушедшими на покой в сырую траву, отправилась на ночлег и благочестивая часть населения острова Полустанный, раскинувшегося на многие километры по течению Амура и преградившего путь заповедной реке Горин.
В такую ночь не спят только хищники. Часть из них - четырехлапая - рыщет по острову в поисках раненой птицы и другой поживы. Те, что привыкли ходить на двух - откушавши полбутылочки «под холодное», устало сидят впятером вкруг костра, ожидая заветный «кондёр», булькающий сейчас в котелке.

-Шурик, видел кого-нибудь на вечерке?
-Нет - пустыня полная! Чирок, по темноте уже, прошел на такой скорости, еле успел понять что это не пушечный снаряд!
-Алексеич, где утка?
- Это ты спроси у тех, кто сюда за неделю, а то и за две до открытия охоты
приезжает с ружьями, а бывает и «хлопунцов» стреляют еще раньше. А
сенокосчики? Только лед весной на реке проходит, они на лодках тут как тут
- пускают пал по прошлогодней траве и остров дочиста выгорает. Голые
озера среди гари как нефтяные пятна, да кочки еще месяц дымят, где утке
местной гнездиться? А ту, которую нашла все-таки местечко несгоревшее
для гнезда - техникой сенокосной летом, с ее выводком будут до потери
сознания гонять!
-Ага, как они еще местного медведя в пресс-подборщик не закатали!
-Прошлой весной видали с Лешкой его возле табора, корешок какой-то копал
- красавец-зверюга вымахал! Четыре года назад - пестуном, на собаку был
большую похож.
- На перелете будем утку стрелять, а сейчас одна местная, ее и раньше мало
бывало.
-Олег, перцем кондёр заправь, и слушайте, хохму про открытие охоты
расскажу.
Алексеич уселся с остальными и начал рассказ:

Крякаш-предатель.

Было это в семидесятых годах, кажется. Собрались на охоту мужички вчетвером, на какое - такое большое озеро, не помню. Двое из них - ничем не приметный народ, третий - тоже человек простой с виду, все у него как у первых двух, только фамилия интересная - Норбек. А еще смекалистый парень и перед начальством никогда не лебезил, ну а на охоте, где все равны, - подавно. А вот четвертый охотник - всем остальным начальник и был как раз. Ну, экипировочка соответственно: «Зауэр» в руках вместо «Ижевки», с которого кроме как по бутылкам выпитым, никуда больше не прицеливался, пробковый шлем на голове, сапоги японские, весь с иголочки наглаженный, и у пояса ягдташ висит крокодильей кожей обтянутый. Подивились остальные, всё потрогали, похвалили, кроме Норбека. Тот виду не показал, что позавидовал.

Так вот, ночь переночевали, а под утро, вдоль озера на номера, с вечера приглянувшиеся, встали. Норбек, из своего скрадка, видит вдалеке, маячащий над прибрежной травой пробковый шлем. А утки нет, прямо как сейчас - пустыня! Уже утрянка к концу подходит, скоро уходить пора. Вдоль берега нанаец на лодке едет, увидал Норбека, пристал. Разговорились про охоту, а надо сказать, что в лодке у него, прекрасный селезень кряковый валялся. А нанаец нет- нет, да глянет на фляжку, у Норбека на патронташе подвешенную, а Норбек на селезня теми же глазами смотрит. И тут надежда просыпается у сына Амура, потому что фляжка эта, начинает неспеша отвязываться Норбеком от ремня. Стукнули в стаканы родственные души охотников за знакомство, Норбек и спрашивает - не продашь ли селезня, рублей эдак за пять (по тем временам это цена!), а сам крышечку у фляжечки не закручивает. А Михаил - так звали нанайца - ему отвечает, что, мол, не оскорблял бы охотник охотника такими неприличными предложениями, было бы во Вселенной полное равновесие! Поднимает и протягивает Норбеку крякаша. А тот берет, просит подождать Мишу одну минуту, а сам в берег пошел. И кто его знает, что там у него в голове такое созрело, потому что вернувшись, он попросил Михаила отвезти селезня вон до того «Пробкового шлема» и под любым предлогом утку ему отдать, или продать, или еще как-нибудь под ноги подбросить. Уговорились, что друг друга как будто бы не видали, Миша сделал все аккуратно и приехал освободить Норбека от пагубного груза находившегося у него во фляжке...

Днем охотники на таборе собрались, чтобы отобедать. Утрянка неудалась и все пришли пустые. Последним пришел напыщенный «Пробковый шлем». На вопрос охотников, выждав паузу, гордо вытянул из ягдташа, такого знакомого Норбеку, крякаша. Все трое так и ахнули! Потом все и Норбек, кстати, хвалили ружье, потом хвалили стрелка и его фарт, потом жену, нагладившую на костюме стрелки, потом спросили, как все было. А новоявленный Барон Мюнхгаузен рассказал историю как он за девяносто метров, чисто «снял» селезня с воздуха. И при этом рассказчик ни метра уступать не хотел. По окончании всех этих хвалебных од, Норбек вдруг заявляет, что «самый правдивый человек на земле» бессовестно врет, что крякаша убил он сам, и берется это доказать. После немой сцены, наконец, всеобщее смятение прерывает «Шлем» и вопрошает - как это, мол, Норбек мог эту утку убить, если его Норбека и близко не было? И как он собирается доказывать, что селезня убил именно он, если только у него дробины не подписаны - тоже мне Капитан Кольхаун нашелся! А Норбек ему в ответ - я, мол, какую утку собью, ту сразу «на рыло» запоминаю, что бы такие охотники как ты мою добычу себе не присваивали!

Вобщем сговорились на ящик коньяку: презумпция невиновности «Шлема» против доказательства Норбека.
А я - говорит Норбек - ничего доказывать и не собираюсь. Пусть, мол,
птичка сама клюв откроет и прокрякает, кто ее казнил.
Тут уж стали сомневаться — не выпил ли он чего-то не того.
-Откройте клюв! - говорит Норбек.
Открыли - записка трубочкой свернута!
-Прочтите в слух!
Читают:
Меня убил Норбек!!!

[Ангел-Предохранитель]

Это пять! И я за "пробковые шлемы"! Они природе меньше ущерба наносят, разве что мусор за собой не уберут .

[Lex470]

...поржал...